Первым во втором квартале текущего года конкретным сигналом Москвы нашим властям стал коротенький пост бывшего президента России Дмитрия Медведева, который, в ответ на очередную порцию враждебности в исполнении Кишинева, предложил обсудить «суверенитет Приднестровской Молдавской Республики».
Пост господина Медведева легко и непринужденно погрузил молдавскую правящую элиту в состояние глубокой задумчивости, которая выразилась, как говорили классики, в «звенящей тишине». Единственный, кто отважился публично отреагировать – это господин Додон. Реакция Игоря Николаевича получилась крайне вежливая, очевидно, чтобы не задеть Дмитрия Анатольевича, а, следовательно, совершенно беззубая.
Есть мнение, что наши власти тезис «Приднестровье – это Молдова» повторяют в автоматическом режиме. Если проанализировать текущую политическую обстановку, то окажется, что у нас просто нет общих точек соприкосновения с Левобережьем. Более того, отношения между Кишиневом и Тирасполем выстраиваются как между равноправными экономическими и политическими субъектами. Оставшиеся связи, как в области энергетики, так и в отношении того же ММЗ поддерживаются из-за высокой экономической целесообразности. Проще говоря, Молдове нужна приднестровская электроэнергия, а Приднестровью молдавский рынок сбыта. В отношении ММЗ ситуация сложнее, потому что выстраивается в рамках специфического санкционного режима, навязанного Молдовой. Сближению Кишинева и Тирасполя такой подход не способствует.
Также ситуацию дополняют вопросы, которые, на первый взгляд, обязаны быть вне политики, – это безопасность, боевые действия в Украине, теракты, сотрудничество силовиков и т.д. Тут наши власти отказались от сотрудничества с Тирасполем, банально отрицая угрозы, которые испытывает как правый, так и левый берег.
В политическом аспекте пропасть между Тирасполем и Кишиневом с 2021 года стала шире и глубже. Молдова перешла в сферу влияния США и ЕС, а Приднестровье уже более 30 лет ориентируется только на Россию. Судя по реакции Москвы на события 2022-2023 годов, Россия об этом не забывает.
Итак, Дмитрий Медведев – индикатор российской политической мысли, а также человек, выражающий мнение Кремля. Заявление об обсуждении «суверенитета Приднестровской Молдавской Республики» может стать направлением внешней политики России и политической реальностью для Молдовы. Любая реакция западного сообщества, на которую попытается опереться Молдова, будет состоятельна только в информационном поле и только короткий период времени, то есть ничего исправить уже будет нельзя. Парадокс в том, что эту самую новую реальность создали молдавские власти при деятельном участии иностранных кураторов.
